Правда ли темноту можно ощутить?
Ей не нужен ответ на это вопрос. Кожа чувствует легкий ветерок, волосы слабо колышутся в потоке воздуха, а кровь, некогда горячая, струится по щекам. Холод окутывает плотным кольцом тело, мешая двигаться дальше. Это страх или безразличие? Внутри так же пусто, как и снаружи. Боль ощутима даже на кончиках чувствительных длинных пальцев. Только мрак вокруг, и свет никогда более не пробьется сквозь черный занавес. Игра, длящаяся несколько лет, подходит к концу.
- Мой папа любил играть со мной в куклы,
  Мой папа любил звонкий мой смех, -  голос дрожал во тьме, которая будет вечность окружать ее. Странная мелодия зависала в воздухе и пропадала в тишине. Она смеялась или плакала? Ее плечи дрожали, а из груди вырывались странные звуки.
Сделав шаг вперед, в пустоту, девушка, пританцовывая, смеялась сквозь кровавые слезы. Вскинув руки к небу, несчастная кружилась в диком одержимом танце. Она чувствовала мелкие камушки, вылетающие у нее из-под ног, но не видела их. Эта песня…
- Мой папа любил играть со мной в куклы,
  Мой папа любился звонкий мой смех
  Мой папа родной сгорал в диких муках
  Он узником был странных утех.
Она единственная связывала ее с прошлым. Теперь не существовало ничего, что было когда-то дорого. Ни семьи, ни друзей, все было стерто и забыто. Свобода? Разве?
Клочки ткани, некогда красивого сарафана с фиолетовыми цветами, развевались при каждом ее легком движении, сверкая в лунном цвете размытыми красными пятнами. Девушка надеялась, что он увидит след оставленный ею. Теперь ее ход. Игра должна окончиться.
Чувствуя жар на коже, где этот мужчина прикасался к ней, девушка вскинула голову. Ее дикий смех облетел пустынные улицы маленького городка, в котором она родилась.
- Точил он ножи и странно смеялся
  И в темном подвале спал дни напролет
  И день ото дня он только менялся
  И больно мне видеть его низкий полет, - она кричала что было сил, словно это могло спасти ее.
Пустота и холод внутри…
Продолжая танцевать, она представляла лица тех, кого видела в последний раз. Боль утраты, обида и тоска, сменялись злостью и гневом. Кулаки сжимались, и резко остановившись, она закричала в темноту. 
- Мой папа любил играть со мной в куклы,
  Мой папа любил звонкий мой смех,
  Мой папа убил целый город за сутки,
Купался в крови он обидчиков всех.
Не удержавшись на ватных ногах, она упала, прикоснувшись к шершавой поверхности дороги ладонями. Холодный пот смешался с кровью, которая сочилась из ее раненного тела. Девушка чувствовала, как она медленно, словно ручеек, текла по плечам, шеи, груди. Мышцы каменели. Она проиграет, в этот раз точно проиграет…
Темнота давила на нее тяжелым прессом. Каждая клеточка тела ощущала ее неприятное прикосновение. Мрак действительно можно потрогать руками.
Подняв голову и подставив лица усилившемуся ветру, девушка широко улыбнулась, чувствуя вкус собственной крови на кончике языка. Холодящий болезненный смех сумасшедшего раздался на одинокой широкой улице.
- Два дня и три ночи он лишь улыбался, -  шептала она, опуская голову все ниже. Голос становился тише, дрожа на ветру. Длинные черные волосы слиплись между собой. Улыбка не сходила с лица. Мертвая окровавленная улыбка…
Упав на бок, она прижала колени к груди. Два черных пятна кровавым контуром выделялись в свете луны на ее бледном лице вместо глаз. Идти дальше не было больше сил.
Он придет сам за ней. Она чувствовала запах его пота в воздухе, который смешался к ароматом запекшейся крови. Непонятные чувства охватывали ее изнывающее тело, и, перевернувшись на спину, она пыталась хоть как-то выплеснуть накопившиеся эмоции, но теперь она даже плакать не могла…
Выдохнув в последний раз, она тихо продолжила напевать…
-Два дня и три ночи он лишь улыбался,
Кромсая тела своих бывших друзей
Он в дочку свою все сильнее влюблялся,
И жажда крови была как у зверей.
Мой папа любил играть со мной в куклы
Мой папа любил звонкий мой смех
Мой папа забыл тепло лучей  светлых
Оставив дочурке шрам на лице…